Рубрика: Поэзия

Мой друг, художник и поэт, в макдаке моет туалет.

Ехали медведи на велосипеде, а за ними моль — ГосНаркоКонтроль.

Муха села на варенье. Вот и всё. Дизентерия.

Вдруг из маминой из спальни, Весь в крови, с одной ногой, Выбегает мамин хахаль… И отец с бензопилой…

Свет мой, зеркальце, скажи, да всю правду доложи! Я ль на свете всех тупее, бесполезней и пьянее? Молвит зеркальце в ответ: Ты придурок, спору нет, но живёт на белом свете вот таких ещё две трети.

Висит груша нельзя скушать, а рядом с грушей висит Андрюша, Он узнал, что Маше не нужен.

Однажды лебедь щуку раком…

Ты не смыла за собой,
И я понял, что дышу тобой

Если в сердце и мрачно, и голо,
и настали хуевые дни,
небольшой пузырек самогона
(граммов триста-пятьсот) наебни.
И не будет ни горя, ни страха,
сдохнет даже всосавшийся клещ…

Самогон — как симфония Баха –
охуительно мощная вещь!

Я ем блины.
Блины еще, быть может,
В тарелке той остыли не совсем,
Но пусть Вас это больше не тревожит,
Я и без вас их с аппетитом съем.
Я ем блины так искренно и нежно,
Я был так долго голодом томим.
Я съем блины безмолвно, безнадежно.
Я лучше подавлюсь, но не отдам другим.